когда-нибудь я напишу про нас что-нибудь хорошее, светлое и доброе.я буду Ассоль, ты Грей, но без всяких алых парусов. напишу о том, как мне приятно просто сидеть рядом с тобой и слушать истории, о том, как сильно ты меня любишь и как я пытаюсь любить тебя всем своим маленьким и гнилым сердечком.о том, как ты много пьешь и посвещаешь мне песни, о том как много я курю и сколько у меня шрамов из-за наших ссор.о том, что на деле никакая я не Ассоль, а ты не Грей и между нами никогда не будет ничего, кроме дружбы, но дружба эта крепче самой сильной любви.
и мораль всей этой истории будет простой: быть верным тому, кто в тебя верит.

пока она ходит на фитнес, правильно питается, скупает тонны шмоток в магазинах и пытается стать "нормальной бабой", я пью.она всегда была выше и умнее, той, за кем следовало тянуться вверх, но мне так удобно внизу.и вот, уже не лучшие, но пока подруги.

он наливает еще спирта, разбавленного соком, обсуждаем Буковски.он человек, который упорно тянется вниз, выступает на хардкор концертах в юбках и разрешает красить ему ногти.он несколько раз пытался убить человека.он один из основы.он говорил, что любит меня больше жизни и я причина всей его ненависти и злобы.он говорил, что если бы мог, то давно бы пырнул меня и зажил счастливо.он мой лучший друг.он наливает еще спирта.

Ж. говорит, что любви нет.что брак и семья всего лишь уважение друг к другу и возможность выговориться.Ж. покупает мне лимонный Гараж, потому что другое пиво я не пью.Ж. заботится обо мне, потому что мы друзья, которые иногда вместе спят.Ж. разбил лицо парню, что пытался ко мне приставать. Ж. не любит меня.

отстаивая свои интересы, фильмы, книги, музыку, мнение и мысли приходится набивать шишки и терять что-то родное.есть два пути: социализироваться и встать в строй или быть верным своим принципам, изгоем.
мне нужно больше спать.
я устала выбирать второй путь, вот что.

я не знаю.
просто сидеть, смотреть на стену с дурацкими обоями и прокручивать в голове "я не знаю, как дальше"
больше всего я вру себе, говорила "не встретимся", и вот он покупает мне еще один коктейль в баре и мы снова просыпаемся вместе.
я не знаю.
это замкнутый круг, это длится уже три года, мне не нужны другие.
я не знаю.
два месяца и один день без пороха, четыре года вегетарианства, две недели с другим, один день с Ж. мои волосы теперь совсем короткие и я не знаю, как дальше.

гробы изнутри здесь вроде матраса,
с точки зрения местного среднего класса
смерть — это красиво и как бы сон.

кем ты вырастешь, когда станешь?

только не надо спасать меня от смерти
спаси меня от жизни.

спустя полгода молчания робкий привет режет, как звук внезапно разбившегося стекла.когда уже все переволновалось, простилось и почти забылось, когда уже не надо, когда уже получилось не плакать.привет.и вспоминается все то, что так долго хранилось внутри, те чувства, что почти уснули.нет.не привет.нет, встретиться я не хочу, не хочу гулять, не хочу вдруг случайно коснуться рукой, случайно вдохнуть запах, прижаться губами.нет, я совсем не скучала и имя забыла совсем.и лицо твое мне не знакомо.
выдох - вдох, я больше не попадусь.
не поеду
не побегу
не встретимся.

даже самые красивые розы вянут
тут становится слишком тесно
скоро нас тоже не станет
мы освободим для других
это прекрасное место

возвращаюсь туда, откуда сбежала.сделала круг и пришла снова в точку невозврата.никакой автостоп не увезет от себя самого. люди уходят, и меня становится меньше.люди бросают, и часть меня отмирает.тело гниет и все в душевных язвах.мне нужно поговорить, но Марк - мой последний единственный друг бросил, растоптал, уехал и связь оборвал.думала, что справлюсь сама, но я слабая.думала, смогу нормально жить и уволилась с работы спустя два дня, потому что не справляюсь.
и вот опять.
темная комната, сигареты, таблетки от головы, булимия, порезы и синяки на ногах.мне страшно выходить на улицу, страшно разговаривать с незнакомыми.Марк всегда спасал в таких ситуациях, но его больше никогда не будет рядом.
я мечусь в четырех стенах, но спасения не нахожу.

- ну ты знаешь, это когда бежишь, бежишь, бежишь долгое время, ноги привыкают и сами несут тебя.и вроде пережил мертвую точку.вроде все хорошо, главное продолжать бежать. а потом спотыкаешься, падаешь и лежишь на асфальте.понимаешь, что все дерьмо, и сколько бы ты не бежал, все равно проблемы тебя догонят.а встать уже нет сил, и ты как дурак лежишь и умереть хочется.

он плакал громко и надрывисто, я гладила его волосы и так и не сказала ему, что устроилась на работу.
хорошо уже не будет и зачем тогда все?

Ахилл говорит Черепахе: повремени, ну повремени, ну погоди, повернись ко мне, поворотись, вернись, не ходи к воде, не уходи и не уводи меня за собою, я не пойду, остановись, посмотри – я падаю, подойди, подай мне воды, ляг со мной на песок, дай отдышаться, меня ведет, у меня в груди не умещаются выдох-вдох, пощади, - говорит Ахилл, - потому что я практически на пределе, пощади, дай мне день на роздых, день без одышки, день говорить с утра о малостях, жаться к твоей подушке, день отвезти тебя к стоматологу, прикупить одежки, день ухватиться за руки, когда лифт качнется, день не бояться, что плохо кончится то, что хорошо начнется. День, - говорит Ахилл, - только день – и я снова смогу держаться, только день, - говорит Ахилл, - и мне снова будет легко бежаться, будет как-то двигаться, как-то житься, как-то знаться, что ты все еще здесь, в одной милионной шага, в ста миллиардах лет непрерывного бега, слышишь, - говорит Ахилл, - ты еще помнишь меня – я вот он, вот, задыхаюсь тебе в спину?

Черепаха говорит Ахиллу: слушай, ты чего это, что такое? Все нормально, гуляем же и гуляем, что с тебя вдруг пробило? Посмотри, какая ракушка, посмотри – соляная кромка, а давай дойдем до воды, скоро можно будет купаться, скажем, через неделю. Слушай, посиди секунду, постереги мои туфли. Я хочу намочить ноги, думаю, уже нормально.